Описание: «Байки Гиппократа»
Двое из ларца

Как многие мужчины маленького роста, Сергей Александрович Патрацкий чрезвычайно самолюбив и амбициозен. Любимое выражение, когда общался с подчиненными по бригаде, – «Я – врач! А вы – фельдшер».
Конфликтность Патрацкого – эталон для медицинского психолога. Скандалить доктор начинал с первого слова общения.
Среди ста шестидесяти сотрудников на подстанции работали два друга-фельдшера – Саня Купцов и Гоша Короедов, которых за глаза называли Двое-из-ларца.
И вот однажды бригада сложилась волею старшего фельдшера – Патрацкий и Двое-из-ларца.
Чтобы довести напарника до истерики, Патрацкому хватало и часа.
Он наслаждался властью не стесняясь, откровенно и злобно, не уставая демонстрировать свое превосходство над «тупыми санитарами» на каждом вызове, намеренно ставя фельдшеров в дурацкое положение и высмеивая перед пациентами и родственниками.
У доктора Патрацкого была еще одна скверная особенность – двигательный невроз.
В четыре утра пришел вызов – «белая горячка» с большущим знаком вопроса. На квартире – перепуганная женщина и ее небритый запойный муж
В машине Патрацкий усадил больного в салон рафика, туда же загрузились на привычные места Саша с Гошей. А сам доктор устроился рядом с водителем.
Садясь, Патрацкий все тем же начальственным голосом дал указание фельдшерам:
– Сопроводительный лист оформите!
Неизвестно, кто это сделал, ясно только, что кто-то из них написал одну сопроводиловку на больного, а другой – на доктора, в примечании которой в творческом порыве добавил: «Больной в халате самовольно сел в машину 03 и выдает себя за врача».
В приемное отделение Патрацкий вбежал, оставив запойного мужика с фельдшерами.
– Где врач? Мы больного привезли! – Медсестра хлопала глазами, зевала, а доктор Наполеон, не получив ответа, выскочил в длинный коридор, чем совершил непростительную, можно сказать, роковую ошибку.
Купцов с Короедовым, которые отлично помнили все правила поведения в психушке, придерживали под руки мужика с «белочкой» и двери в коридор не касались. Обе сопроводиловки они положили на стол.
Наконец явился одуревший от безумных суток психиатр.
Он подошел к столу, взял верхний сопроводок, прочитал и спросил, зевая:
– Патрацкий кто? – и вопрошающе поглядел на Двух-из-ларца.
Влетевший в смотровой кабинет следом за психиатром и успевший проверить все незапертые комнаты, Наполеон плечом саданул шкаф и, долбанув по обидевшей его дверце кулаком, сказал:
– Ну – я! Я – врач Патрацкий!
Спустя пару минут в смотровую, хрустя суставами и зевая, вошли два здоровенных санитара, которые спросили:
– Кто Патрацкий?
– Я – Патрацкий! – немедленно отозвался Наполеон.
– Пошли! – пригласили санитары.
– Пошли, – согласился он.
В санитарной комнате парни ловко вытряхнули врача скорой помощи из халата и одежды, оставив в одних трусах, потом также ловко напялили на него лиловую байковую.
Доктор поскребся, поорал, что он – врач! Ему ответили, что это всем известно и, в конце концов, когда впрыснули в ягодицу аминазину, он подергался и затих.
Доктора Патрацкого хватились только через два дня, когда он не вышел на работу.
Зав подстанцией помчался в больницу выручать доктора.




«Зайчик»

Примерно 23:30 дежурный врач смены встал за своим пультом и взревел:
– Найдите мне эту бригаду!
Всем стало очень интересно, что же случилось?
Днём на вызов с поводом «женщина 87 лет б/с» (без сознания) приехала бригада скорой, которая констатировала смерть женщины.
Медики подвязали бабке нижнюю челюсть полотенцем. На сленге «скорой» это называется «сделали зайчика.
Еще они пообещали прислать врача из поликлиники, чтобы тот оформил справку о смерти, и труповозку уже он должен был вызвать.
Но врач почему-то не пришел, и труповозка, естественно, не приехала.
В полдвенадцатого родственники снова позвонили на 03 и спросили:
– Можно ли снять полотенце?
– Зачем? – удивился дежурный врач.
– Так бабушка проснулась и пить просит! – объяснили родственники.
Вот потому он и ревел на весь зал.
– Найдите мне эту бригаду!!!


Светит месяц, светит ясный...
Пришла жалоба-сигнал на Марину Захарову и Сашку Костина.
Начальника оперотдела вызвал фельдшеров для объяснений.
«Главному врачу Скорой помощи....
Пишит Вам инвалид Великой Отечественной Войны 1-й группы, ковалер орденов Красной звезды, Славы 3-й степени и Отечественной Войны 3-й степени. Я, участник Финской войны, Отечественной и Войны в Манчжурии, трижды контужен, имею два осколочных ранения в ноги и в голову.
У меня часто повышается давления и мне надо делать уколы магнезии. Я каждый день вызываю скорую помощь, чтобы мне кололи эти уколы.
.....числа сего года я, как обычно, вызвал скорую, чтобы они сделали укол. Ко мне приехала бригада в составе врача Захаровой М.И. и фельдшера Костина А.В. вызов №....
Бригада приехала очень быстро, тут мне их винить не в чем, но вместо укола фельдшер Костин достал из медицинского ящика балалайку и стал играть «Светит месяц…», «Барыню» и «Комаринского», а врач Захарова плясала и пела.
Когда они исполнили три песни, фельдшер убрал балалайку обратно в ящик. И они уехали. Правда перед отъездом врач померила мне давление, и оно оказалось совершенно нормальным. Врач сказала, что укол делать не надо.
Мне непонятно, что это за новый метод лечения? А то на следующий день приехала другая бригада, и я попросил их тоже петь и плясать, а они просто сделали укол. Предлагали мне вызвать психиатрическую бригаду, но я отказался. Я ведь не псих!

Ветеран ВОВ, инвалид ................."

Романов в упор смотрел на Захарову.
– В каком же это институте обучают так лечить инвалидов Великой отечественной войны?
– Какая балалайка в нашем ящике, Виктор Максимович? – возмутился Костин. – Там поллитровку всунуть некуда, а вы – балалайку?!
– Вы же сами видите, он так прямо и пишет, что трижды контуженый, – добавила Захарова. – Да я и плясать-то не умею.
– Ладно, пишите объяснительные, – вынужден был сказать начальник оперотдела и сунул каждому по листу бумаги.
Через пять минут он получил две объяснительные.
Свою вину бригада начисто отрицала. «Приехали, давление хорошее, убедили больного, что колоть ничего не нужно, и уехали». А все остальное – плод больного воображения.
Романов крякнул и, наливаясь помидорным соком от ощущения собственной глупости, написал в углу: «Жалоба не обоснована» и подписался.
Захарова и Костин вышли, притворив за собой дверь. Стоя у лифта, врач сжимала губы, чтобы не рассмеяться, а фельдшер, тихонько толкнув ее плечом в плечо, прошипел на ухо:
– Я же говорил, что сувенирная балалайка в ящике поместится! Жалко, его ребята в дурку не отправили.

 Истории для этой книги собраны опытным "скоропомощником", который сам был очевидцем многих событий или слышал их из уст своих коллег по работе. Все рассказы написаны с большим юмором, а как известно, смех — это лекарство, которое можно и нужно принимать в больших дозах.